— Ваши круги под глазами, — Фигаро усмехнулся — наведены тушью. А бледность лица — тональный крем… Он, кстати, уже собрался комочками — лучше смойте… Я, признаться, подумал, что вы просто подыгрываете честной компании дабы создать эффект сопереживания.

— Отчасти так оно и есть, — кивнул Малефруа. — Но мне, на самом деле, просто не хотелось внушать им ложные надежды.

— Вы хотите сказать… — следователь напряженно прищурился.

— Да. Я тоже стал жертвой Черного Менестреля. И промучился почти год. А потом все… просто закончилось.

— С этого момента подробнее, Малефруа.

Хозяин «Аллей» закрыл глаза и некоторое время сидел неподвижно, чуть шевеля губами. Затем сказал:

— Год назад. Ровно год — даже день тот же самый… Я ехал на своем «Фродо-Прима» в «Золотую Осень» — это усадьба здесь неподалеку, хотел проверить, как идут отелочные работы в холле. И тут самоходка заглохла — сдох топливный насос. Вы, наверное, знаете: у «Примы» это главная беда, особенно если заливаешь керосин плохой очистки. И мои люди это хорошо знали, поэтому я просто сел на пригорке, и стал смотреть на воду, ожидая ремонтную бригаду на гужевой повозке — они в таких случаях, не ждут, а просто выезжают, если я опаздываю больше чем на полчаса. Я просидел там минут десять — солнце уже почти село — и тут увидел его.

— Менестреля?

— Тогда я понятия не имел, кто это. Просто вдруг над водой я заметил человеческую фигуру…

— Над водой?

— Вот именно: он висел над поверхностью пруда. Но для призрака эта черная фигура была слишком плотной, слишком реальной. Он посмотрел на меня — я понял это по тому, куда была повернута его голова, а потом достал свирель и стал играть…

— И вы почувствовали…

— Ничего особого я не ощутил, если честно. Но на душе стало тревожно… Хотя играл этот парень просто великолепно. Я встал, чтобы подойти поближе, но луч заходящего солнца попал мне в глаза и на пару секунд ослепил, а когда ко мне вернулось зрение, внизу у воды уже никого не было.

— А потом?

— Потом? Приехали ремонтники, за пять минут починили мою таратайку и поехал я по своим делам. Но еще долго вспоминал эту встречу… Особенно когда начались кошмары.

— О снах вы, конечно же, не расскажете, — усмехнулся следователь.

— Почему? — удивился Малефруа. — Расскажу… Но Их Величество правы — там дело не в самих снах, а в сопутствующих ощущениях. Вот они очень неприятны и мучительны, это да… — он нервно дернул плечами. — А снился мне… какой-то мужчина.

— Знакомый?

— В том-то и дело что нет. Вообще никогда его раньше не видел.

— Черный Менестрель?

— Что?‥ Нет, что вы… Какой-то тип лет пятидесяти, одетый в малиновый сюртук и такие смешные башмаки с пряжками в виде полумесяцев… Пыльный тип; похож то ли на мелкого банкира, то ли на спившегося офицера.

— И что он делал?

— Ругательски меня ругал, вот что он делал! Я даже не берусь приводить некоторые выражения; сапожники и то, наверное, так не выражаются, право слово… Но, в целом, он напирал на то, что я, видите ли, пустил его по ветру, разорил, лишил чести и достоинства и вообще мое слово не стоит выеденного яйца.

— Разорили? Хм… — Фигаро сдвинул котелок на затылок и поскреб пальцами лоб. — А вы…

— Фигаро, — Малефруа печально улыбнулся, — я деловой человек. Как сейчас говорят, «бизнес-мен». До того, как заняться туризмом, я спекулировал недвижимостью и на моей совести, действительно, есть пара сделок, которые можно назвать бесчестными. Но я никогда никого не «пускал по ветру»… И я, черт возьми, никогда не нарушал данного мною слова! К тому же, повторюсь, я вообще никогда не видел этого типа из сна.

—М-м-м… А вы можете его как-то описать?

— Зачем? Я вам его покажу.

С этими словами Малефруа достал из-под плаща небольшую картонную папку и, развязав тесемки, протянул следователю лист бумаги, до этого  бережно переложенный газетами.

Это был карандашный рисунок — очень хороший, профессионально выполненный рисунок. На бумаге был изображен помятый мужчина в сюртуке, который выглядел так, словно очень давно нуждался в стирке (это не повредило бы ни сюртуку, ни самому мужчине, лицо которого покрывали нездоровые пятна). Пухлое лицо, смешно завивавшиеся волосы на висках, толстая нижняя губа — человек на рисунке выглядел растерянным и злым. Художнику даже удалось передать динамику развития эмоции: мужчина с рисунка поднял кулачок в угрожающем жесте и уже приоткрыл рот, готовясь исторгнуть порцию проклятий. Следователь подумал, что у этого пухлика в жизни, должно быть, очень тонкий и противный голосок.

— Великолепный рисунок, Малефруа! Я так понимаю, автор — вы?

— Верно, — в голосе хозяина «Аллей» чувствовалась нотки гордости. — Когда-то я профессионально этим занимался и даже нарисовал иллюстрации к паре рекламных проспектов нашей фирмы… Но вернемся к этим кошмарам, Фигаро.

— Да, пожалуй… Можно я оставлю рисунок себе?

— О, как пожелаете. Мне он без надобности… Так вот, поначалу я вообще никак не связывал мои ночные мучения с той встречей на закате. Я сделал то, что сделал бы на моем месте всякий: нашел хорошего колдуна и попросил снять с меня проклятие. Однако колдун — известнейший Астано Эрасмус из Старгорода, заверил меня, что никакого проклятия на мне нет, и никогда не было.

После этого, как вы сами понимаете, мне оставалась одна дорога — в желтый дом. Но наших психиатров, Фигаро, я боюсь больше, чем любых проклятий. Эти ребята похожи на банду маньяков и, что гораздо хуже, иногда у меня создается впечатление, что они сами не всегда понимают, что делают. «О, как интересно! А что если мы пропустим через голову этого несчастного электрический ток?‥ Ух ты, как забавно! А теперь давайте термический шок!‥ А теперь — кровопускание!‥ А, да, там у нас где-то были алхимические наркотики — тащите сюда!‥ О, глядите: раньше пациент ловил зеленых чертей, а теперь гоняется за невидимыми кошками на потолке! Так и запишем — позитивная динамика в общей клинической картине…»  — Малефруа махнул рукой. — Ну их всех к черту, подумал я, лучше уж самостоятельно… И чего я только не перепробовал, Фигаро! Настойки опиума, алкоголь, гимнастика до изнеможения, штанга, гантели… Я чуть не умер от передозировки опиатами, почти спился и,